-
Самое страшное несчастие принесло 24-е августа 79 г. н э, когда извержением Везувия совершенно были засыпаны цветущие города Помпеи и Геркуланей (Геркуланум), а отчасти Стабии, погибла масса человеческих жизней. Плиний Секундъ, племянник и приемный сын естествоиспытателя того же имени, описывает нам, как очевидец, страшное событие, при котором дядя его нашел смерть. Писатель наш со своей матерью и дядей, начальником императорскаго флота, находился в Мизенъ, когда вдруг раздавшиеся крики заставили их выйти на улицу.
« Мы наблюдали в ужасе, – писал Плиний Младший, – как море втянулось в себя; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его прочь. Край берега выдвигался вперед: великое морских животных осталось лежать на дне, ставшем сушей. В огромной и черной грозовой туче вспыхивали и перебегали огненные зигзаги, и она раскололась длинными полосами пламени, похожими на молнии, но только небывалой величины.
Стал падать пепел, пока еще редкий; оглянувшись, я увидел, как на нас надвигается густой мрак, который, подобно реке, разливался вслед за нами по земле. «Свернем, – сказал я, – пока еще видно, чтобы на дороге нас не растоптали в потемках наши же спутники». Едва мы приняли такое решение, как наступила темнота, но не такая, как в безлунную или облачную ночь, а какая бывает в закрытом помещении, когда гасят лампаду. Слышны были отчаянные женские вопли, детский плач и крики мужчин: одни звали своих родителей, другие детей, третьи жен или мужей, силясь узнать их по голосам; одни оплакивали свою гибель, другие гибель своих близких; некоторые в страхе перед смертью молились о смерти; многие воздевали руки к богам, но большинство утверждало, что Богов больше нет и что для мира настала последняя вечная ночь...
Над Везувием появилась совершенно необычайная, страшная туча, которая подобно исполинской пинии расползлась на все небо. Дядя отправился на своем корабле к месту странного явления природы, племянник же остался при матери. Вскоре земля задрожала от беспрерывных колебаний, после чего все выбежали из домов. В то же время зловещая туча опустилась, окутывая все черным мраком, которого не могло осветить вспыхивавшее там и сям пламя, и пепельный дождь увеличивал страх и горе людей, блуждавших по полям и искавших своих родных. Когда дождь приостановился и выступило свинцового цвета солнце, вся земля кругом была покрыта белым пеплом, подобно снегу. Так разыгралось это событие в пощаженном извержением Мизенъ. О дяде своем Плиний узнал следующее: адмирал направился к устью Сарна, но, когда дождь из пемзы и пепла стал падать гуще, он свернул в сторону и поехал в Стабии. Здесь он посреди общего бегства жителей спокойно оставался на месте, пока все возвышавшийся слой пемзы и пепла не грозил преградить всякий выход, а колебавшиеся стены - обрушиться. На пути к гавани, скудно освещенном факелами рабов, посреди общего замешательства, среда бушевания стихий, он вдруг повалился, задохнувшись от пара. Труп его найден был лишь на третий день: так долго продолжалась темнота! Состояние недавно раскопанных развалин Помпей и Геркуланея подтверждают это сообщение.
"....Чуть-чуть посветлело; нам показалось, однако, что это не рассвет, а приближающийся огонь. Огонь остановился вдали, вновь наступила темнота, пепел посыпался частым сплошным дождем. Мы все время вставали и стряхивали его, иначе нас покрыло бы им и раздавило под его тяжестью.
...Мрак, наконец, стал рассеиваться, превращаясь как бы в дым или туман; скоро настал настоящий день и даже блеснуло солнце, но желтоватое и тусклое, как при затмении. Глазам еще трепетавших людей все представилось резко изменившимся: все было засыпано, словно снегом, глубоким пеплом..."Над Помпеями лежит слой приблизительно в 4 метра вышины, внизу куски пемзы, сверху пепел, крепко склеившийся вследствие одновременно полившихся масс воды; над Геркуланеем лежит та же масса, но по ней прошел еще могучий поток лавы, так что покров этот с течением веков достиг толщины в 15-30 метров и ныне на нем построен город Резина. Глубине могилы, в которой находится Геркуланей, в связи с застройкой его покрова пока препятствует обширным раскопкам, но с другой стороны охранила скрытыя здесь сокровища от преждевременных разысканий, значительную часть лучших своих предметов получил Неаполитанский национальный музей отсюда. Помпеи, напротив, непосредственно после разрушения порядком были очищены разными личностями, имевшими или не имевшими на то право, и лишь в Средние века память о засыпанном городе совершенно заглохла. Тем не менее развалины его представляют живую картину античной жизни и деятельности: эти вымощенныя большими многоугольниками из лавы улицы с возвышенными тротуарами для пешеходов, эти великолепные дома патрициев с блестящими стенными декорациями и пестрыми мозаиками, фонтаном и водяными трубами в одном месте, домашней капеллой в другом, эти, следующие одно за другим, помещения разных назначений, тут театр, там школа гладиаторов, там арена, а там бани, как бы приглашающие воспользоваться ими, затем опять таверны, занятые под торговые лавки, мастерские или трактиры, там на стене каракули какого-нибудь страстнаго избирателя, сквернаго мальчишки, и опять сукновальня, там, в узких закоулках, низкие, тесные домишки мелкаго люда, а там могильная улица со своими семейными склепами, а прежде всего рыночная площадь, вымощенная мрамороподобными плитами травертина, с цоколями из-под разбитых статуй и с храмами, портиками, зданием городского управления и другими пышными постройками кругом нее - все это дышит теплой жизнью и цветущей современностью, даже сохранившиеся в крепко склеившемся пепле отпечатки трупов, удержавшие тот момент, в который умерли несчастные жертвы последних дней Помпей.